Запах соли, крики птиц - Страница 50

— Надеюсь, ты не напишешь «сбавит обороты», — засмеялась Ханна.

— Потом не напишу. Не волнуйся, я еще переработаю текст и переведу на канцелярский язык, а сейчас главное ничего не забыть.

— О'кей, — согласилась Ханна и улыбнулась, затем она вновь обрела серьезность. — Я поговорила с Барби и попыталась узнать, что послужило причиной ссоры. Девушка была очень взволнована и сказала лишь, что Уффе чертовски разозлился, поскольку думал, будто она наболтала о нем разной фигни, но она не понимала, о чем идет речь. Через некоторое время она успокоилась и, казалось, пришла в себя.

— Потом мы их отпустили, — добавил Мартин, отрывая взгляд от экрана. Он дважды нажал на «Ввод», перейдя к новому абзацу, глотнул кофе и продолжил: — Следующий инцидент произошел… пожалуй, около половины третьего.

— Да, точно, — кивнула Ханна. — Примерно в половине третьего или без четверти три.

— Тогда один из участников вечеринки привлек наше внимание к перепалке, происходившей на спуске к школе. Мы направились туда и увидели, что несколько человек с криками толкают и пинают кого-то одного. Выяснилось, что участники шоу Мехмет, Тина и Уффе нападают на Барби, мы вмешиваемся и заставляем их прекратить драку. Эмоции накалены до предела, ругательства сыплются градом. Барби рыдает, волосы у нее растрепаны, макияж потек, она явно в отчаянии. Я разговариваю с остальными участниками и пытаюсь понять, что произошло. Они отвечают то же, что раньше сказал Уффе: «Барби несет разную фигню», но большего мне добиться не удается.

— Тем временем я немного поодаль разговариваю с Барби, — заметно разволновавшись, добавила Ханна. — Она расстроена и напугана, я спрашиваю, не хочет ли она на них заявить, но она решительно отказывается. Я пробую ее успокоить, пытаюсь выяснить, в чем дело, но она утверждает, что не имеет представления. Через несколько минут я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как обстоят дела у тебя. Когда я снова поворачиваюсь к ней, то вижу, что она мчится в сторону селения, но затем почему-то бежит не к улице Афферсвеген, а сворачивает направо. Я обдумываю, не броситься ли за ней, но потом решаю, что ей просто надо побыть одной и успокоиться. — Голос у Ханы немного дрожит. — Больше я ее не видела.

Мартин оторвался от компьютера и улыбнулся, стараясь ее подбодрить.

— Мы не могли действовать иначе. Ты не могла действовать иначе. Мы знали лишь, что произошла бурная разборка. Не было никаких оснований предполагать, что все закончится… — он поколебался, — как закончилось.

— Ты думаешь, ее убил кто-то из участников шоу? — Голос Ханны по-прежнему дрожал.

— Не знаю, — ответил Мартин, просматривая написанный текст. — Однако такое подозрение, вероятно, не лишено основания. Посмотрим, что покажут допросы.

Он сохранил документ и закрыл компьютер. Потом поднялся, прихватив ноутбук с собой.

— Пойду к себе и займусь обработкой текста. Если вспомнишь что-нибудь еще, заглядывай.

Ханна только кивнула. Когда Мартин ушел, она так и осталась сидеть. Державшие чашку руки немного дрожали.

Калле отправился пройтись по городку. Дома, в Стокгольме, он обычно тренировался в спортзале минимум пять раз в неделю, а здесь ему приходилось довольствоваться прогулками, чтобы окончательно не раздаться от пива. Надеясь обеспечить сжигание жира, он немного ускорил шаг. Пренебрегать внешним видом нельзя, и Калле презирал людей, не занимавшихся своим телом. Он испытывал истинное наслаждение, рассматривая себя в зеркале и видя, как мышцы рядами расходятся по животу, как напрягаются бицепсы, когда он сгибает руки, как красиво у него выдается грудь. Прогуливаясь по площади Стуреплан ближе к полуночи, он обычно небрежно расстегивал рубашку. Девицы это обожали; они просто не могли удержаться, чтобы не протянуть руку и не пощупать его грудь, не провести ногтями по клеточкам на животе. После этого было a piece of cake заполучить какую-нибудь телку домой.

Иногда он задумывался над тем, как должна выглядеть жизнь при отсутствии кучи денег. Каково это — жить как Уффе или Мехмет, торчать в какой-то занюханной норе в пригороде и бороться за существование. Уффе хвастался ему квартирными кражами и другими делишками, в которых участвовал, но Калле с трудом сдержал смех, услышав о том, какие это приносит прибыли. Черт возьми, папаша больше подкидывал ему каждую неделю на карманные расходы.

Тем не менее ему почему-то никак не удавалось заполнить пустоту в области сердца, хотя в последние годы он усиленно искал способ это сделать. Больше шампанского, больше вечеринок, больше телок, больше порошка в нос, больше всего. Каждый раз больше и больше. Он постоянно увеличивал свои траты, хотя сам ничего не зарабатывал. Все деньги происходили от папаши. Калле непрерывно думал, что вот сейчас — сейчас этому все же будет положен конец. Но деньги продолжали поступать. Папаша оплачивал один счет за другим, без звука купил квартиру в престижном районе, заплатил той девке, что состряпала историю об изнасиловании — разумеется, на ровном месте, она же сама пошла с ним и Лудде домой, хотя не могла не понимать, что это подразумевало. Его кошелек постоянно пополнялся, словно волшебное портмоне, где деньги никогда не иссякают. Казалось, не существует никаких границ, никаких требований. И Калле знал почему. Он знал, почему папаша никогда ему не откажет. Платить его заставляет нечистая совесть. Папаша сыпал деньги в дыру у Калле в груди, но они просто исчезали, так ничего и не заполнив.

Каждый из них по-своему пытался компенсировать деньгами утраченное. Папаша — давая, а Калле — принимая.