Запах соли, крики птиц - Страница 15

Софи вздохнула и пошла открывать.

— Да, уже иду! — Она с раздражением распахнула дверь, однако немного смутилась, увидев двух незнакомых мужчин в полицейской форме. — Здравствуйте.

— Тебя зовут Софи?

— Да. — Девушка лихорадочно перебирала в памяти, что могла натворить такое, из-за чего к ней явилась полиция.

Ничего на ум не приходило. Конечно, на последней школьной дискотеке она выпила пару бутылок крепкого пива, а еще несколько раз каталась с Улле на его подрегулированном мопеде, но трудно было представить, что полиция станет утруждаться из-за подобных проступков.

— Твой папа дома? — спросил полицейский постарше.

— Да-а, — медленно ответила Софи, еще больше озадачиваясь. Что, черт возьми, мог натворить папаша?

— Мы хотели бы поговорить с вами обоими, — вступил в разговор рыжеволосый полицейский помладше.

Софи не могла не отметить, что он недурен собой. Впрочем, и второй тоже, но этот слишком стар. Классный старик. Наверняка лет тридцать пять минимум.

— Заходите. — Она шагнула в сторону, пропуская их в прихожую.

Пока они снимали обувь, Софи пошла в гостиную. Отец действительно сидел, нацепив на уши огромные наушники. Наверняка у него там играет что-нибудь кошмарное, типа «Визекса», или «Викингов», или «Торлейфс». Она замахала руками, пытаясь привлечь его внимание. Отец лишь чуть приподнял наушники и вопросительно посмотрел на нее.

— Папа, с нами хотят поболтать несколько полицаев.

— Полицейские? Что? Кто?

Софи увидела, что и его мозг лихорадочно заработал, соображая, что такое она могла натворить, предоставив полицейским повод их навестить. Она предупредила его вопрос:

— Я ничего такого не сделала. Честно. Даю слово.

Отец посмотрел на нее с сомнением, но снял наушники, встал и пошел разбираться, что происходит. Софи последовала за ним.

— В чем дело? — спросил Ула Касперсен, явно несколько напуганный возможностью получить нежелательный ответ. Интонация обнаруживала его норвежское происхождение, но очень незначительно, и Патрику подумалось, что Ула покинул родину много лет назад.

— Мы можем где-нибудь присесть? Кстати, меня зовут Патрик Хедстрём, а это мой коллега Мартин Мулин.

— Вот как, — произнес Ула и поздоровался с обоими. В его голосе по-прежнему звучал вопрос. — Да, мы можем сесть вон там. — Он пригласил Мартина с Патриком на кухню, как поступили бы девять человек из десяти: кухня почему-то считалась самым подходящим местом в доме для общения с полицией.

— Ну, чем мы можем быть вам полезны? — Ула сел рядом с дочерью, а полицейские разместились напротив.

Хозяин тут же принялся поправлять бахрому на скатерти. Софи бросила на него сердитый взгляд: даже сейчас он не может прекратить все прибирать и раскладывать по местам!

— У нас…

Полицейский, представившийся Патриком Хедстрёмом, явно колебался, и у Софи возникло странное ощущение в желудке. Ей захотелось закрыть уши и затянуть какую-нибудь мелодию, как она поступала в детстве, когда родители ругались между собой, а она понимала, что бессильна им помешать. Однако она уже не маленькая.

— У нас, к сожалению, печальные новости. Марит Касперсен вчера вечером погибла в автомобильной аварии. Мы приносим вам свои соболезнования. — Патрик Хедстрём снова кашлянул, но глаз не отводил.

Неприятное ощущение в желудке усилилось и мешало Софи вникнуть в только что услышанное. Это не может быть правдой! Вероятно, произошла какая-то ошибка. Мама не могла умереть. Не могла, и все. Они ведь собирались в следующие выходные в Уддеваллу за покупками. Они же решили. Только вдвоем. Совместное дело матери и дочери, о чем так долго просила мать, а Софи делала вид, что не хочет, хотя на самом деле ждала его с радостью. А что, если мать не знала об этом — о том, что поездка ей в радость? В голове жужжало, а рядом слышалось прерывистое дыхание отца.

— Должно быть, это ошибка. — Слова Улы прозвучали будто эхо мыслей Софи. — Вероятно, произошло недоразумение. Марит не могла умереть! — Он задыхался, словно после быстрого бега.

— К сожалению, нет никаких сомнений. — Патрик умолк, но затем продолжил: — Я… я сам ее опознал. Я знал ее по магазину.

— Но, но… — Ула подыскивал слова, однако они, казалось, от него ускользали.

Софи смотрела на него с изумлением. Сколько она себя помнила, родители всегда ссорились. Она даже не представляла себе, что у отца остались еще какие-то чувства.

— Что… что произошло? — запинаясь, выговорил Ула.

— Она разбилась на машине, чуть севернее Саннэса.

— Разбилась? Сама? Как это? — спросила Софи, судорожно вцепившись руками в край стола. Казалось, сейчас только это и удерживало ее в реальности. — Она что, уворачивалась от косули? Да мама вообще выезжала на машине раза два в год. Зачем ей понадобилось куда-то ехать вчера вечером?

Она смотрела на полицейских через стол, чувствуя, как у нее колотится сердце. Их опущенные взгляды со всей очевидностью показывали — они что-то недоговаривают. Что же это может быть? Она молча ждала ответа.

— Мы думаем, что тут не обошлось без алкоголя. Похоже, она села за руль нетрезвой. Но мы точно не знаем, это покажет расследование. — Патрик Хедстрём смотрел девушке прямо в глаза.

Софи не верила своим ушам. Она перевела взгляд на отца, потом обратно на Патрика.

— Вы что, шутите? Это наверняка ошибка. Мама не брала в рот ни капли. Ни капли. Я никогда не видела, чтобы она выпила бокал вина. Она была противницей алкоголя. Скажи им! — Софи почувствовала, как у нее просыпается отчаянная надежда.